Компания непуганого норвежского молодняка (на сей раз – студентов-медиков и их подружек) отправляется на уик-энд в горы, где рассчитывает весело провести время. Добравшись до уютного домика, герои трогательно дурачатся, перебрасываясь киноманскими шуточками и балуясь играми для младшего школьного возраста, пока к ним на огонек не заявляется хмурый мужчина, в некоторых ракурсах напоминающий артиста Брандауэра. За чашкой невкусного кофе и самокруткой незваный гость мучительно долго рассказывает местную байку об айнзац-команде, которая свирепствовала в здешних местах во время войны. Нацисты, помимо карательных операций и экспроприации накоплений местного населения, проводили еще и некие загадочные опыты. И говорят, что, мол, полковник вермахта Херцог и его приспешники все еще сеют смерть на заснеженных склонах, превратившись в зомби. Само собой, героям предстоит нарушить их покой и сразиться с армией живых мертвецов в недурно сохранившихся за шестьдесят лет немецких мундирах.
Бывают такие анекдоты, один зачин которых уже перегибает пополам от хохота, и знать, чем там дело кончилось, в принципе, уже не обязательно, а порой и нежелательно – чтобы впечатление не портить. «Мертвый снег» – тот самый случай. Задумка с зомби-фашистами чудо как хороша: бери ее да снимай угарный копеечный трэш на радость киноманам. Но нет, норвежец Томми Виркола не так прост: название его производственной конторы – Yellow Bastard Production (взяли след?), сам он – товарищ из насмотренных, и о начале большого пути, скажем, Сэма Рейми или Питера Джексона отчитается назубок, разбуди его с этим непраздным вопросом хоть в три ночи. В этой-то «не-простоте» и кроется, пожалуй, главная беда «Мертвого снега»: Виркола и его подельники ввязались в самое дурацкое в мире дело – пародирование пародий. При большом желании на материале фильма можно даже сварганить эссе на тему кризиса постпостмодернизма, но это разве что совсем от нечего делать. Возможно, в этом благостном состоянии ничегонеделанья Виркола и пребывал, когда взялся утюжить снегоходом родную природу и любимый жанр – проверяя не столько зрителя на эрудицию, сколько себя самого на творческий пофигизм. На веселый гиньоль таких вводных должно было хватить. На выходе гиньоль состоялся, а вот веселье как-то не задалось.
Хотя временами происходящее на экране и впрямь забавляет (сцена с сексом в дощатом сортире, стоящем на семи ветрах, особенно удалась), все же в большинстве случаев приходится отдавать себе отчет в том, что – да, это, наверное, смешно. То есть, совершать над собой умственное усилие. А вот само собой, как по маслу, веселье не идет, не движется – цепляется за притянутости и шероховатости, что те кишки за сучковатые березки. Теоретически клоунский трюк со стебом стеба можно отрабатывать бесконечно. И выходит любопытная штука: в беглом пересказе «Мертвый снег» куда занятнее, чем при непосредственном ознакомлении. Не иначе, так и было задумано, и представленный на экране стеб в квадрате – в действительности стеб в кубе. |
